Консьерж - Страница 90

Осень в этом году наступила раньше времени. Небо казалось свинцовым и угрожало в любой момент прорваться дождем; всю прошлую неделю тоже лило. В воздухе разливался приятный запах опавших листьев и травы, намокшей от дождевой воды. Он шел по неасфальтированной дороге в сторону национального шоссе, как когда-то в юности. За последние несколько месяцев Киллиан поправился, и причиной тому было не только более здоровое питание, но и смена образа жизни. Жизнь в деревне, сон не менее пяти часов в сутки, отсутствие какого-либо давления на психику — все это положительно сказалось на его здоровье. За долгие летние дни он даже успел слегка загореть.

Вежливо приподнимая руку в приветственном жесте, он здоровался со всеми, кто попадался навстречу. На лица можно было не смотреть, потому что в этой деревеньке все друг друга знали, и кто бы ни повстречался на пути, обязательно здоровался в ответ. Выйдя из деревни, он направился к мосту. Начал накрапывать дождик. Мимо проехала машина, и водитель приветственно посигналил Киллиану; тот не успел рассмотреть, кто сидит за рулем, но помахал рукой в ответ.

Вопреки всем собственным предположениям, он продолжал жить с матерью. В этот дом он вернулся сразу после того, как его уволили с последней работы в Нью-Йорке. Для того чтобы остаться здесь, у Киллиана было три серьезные причины.

Во-первых, вопрос работы стоял ребром. То ли действительно из-за кризиса, то ли просто мотивируя свое поведение кризисом, ни одна из компаний, куда он отправлял резюме по обычной или электронной почте, ему не ответила. Каждый день он читал объявления в газетах и в Интернете и отправлял пару писем в неделю, но безрезультатно. Поэтому сейчас его вполне устраивали бесплатная еда и крыша над головой.

Во-вторых, довольно быстро он обнаружил, что даже вдали от цивилизации есть чем заняться и есть от чего получить удовольствие. Деревня, расположенная на северо-западе штата, почти не изменилась за прошедшие годы, и многих местных жителей он знал с детства. А это означало, что, зная слабости этих людей, он мог наносить им глубокие, болезненные раны. И его бывшие одноклассники снова стали страдать от маленьких, неожиданных, но очень беспокоящих их «свищей».

Клары теперь не было поблизости, но это не мешало ему каждый день получать наслаждение от человеческих страданий. Главной, любимой мишенью его издевательств была мать. Не проходило ни одного дня, чтобы она не пережила беспокойство или расстройство, спровоцированное тайной деятельностью ее сына. Он много раз слышал, как она плачет у себя в комнате.

Киллиан подумал, что и этот день — не исключение. Наверняка сейчас она лежит на диване, перед выключенным телевизором, снова и снова вспоминая его последние слова и вновь не находя ответа на единственный вопрос — почему ее сын именно такой?

И наконец, каждую ночь он играл в «русскую рулетку» со своей жизнью, и у него всегда была причина, склоняющая весы в одну сторону: Клара.

Стоя посреди моста и держась руками за перила, он смотрел вниз, на реку. В последние несколько месяцев этот мост стал местом его суицидальной игры; именно сюда он приходил в самые ранние утренние часы. Сейчас он обратил внимание на одну деталь, которой не замечал в предрассветной темноте. Над скоростным шоссе возвышался огромный рекламный щит с постером, предлагающим зубную пасту. На фотографии красовались три девушки: чернокожая, белая и азиатка, все три — с великолепными зубами и сияющими улыбками. Он достал из кармана мобильный телефон. Сообщение, которого он ждал, еще не пришло.

Клара открыла глаза, разбуженная знакомой мелодией. Ребенок спал, раскинув ручки, — это означало, что он спит крепким, здоровым сном. Оцифрованные ноты «К Элизе» доносились с металлического столика, где ассистентка оставила прохладительные напитки и пришедшую сегодня почту.

Клара осторожно уложила малыша на подушки садовых качелей и подошла к столику. Мальчик сжал кулачки: его сон стал чуть менее глубоким.

Клара быстро перебирала письма, и наконец в ее руках оказался объемный конверт, доставленный «Федексом» сегодня утром. Мелодия раздавалась оттуда, из конверта. Она разорвала бумагу и перевернула конверт. На столик упал айфон. На экране были ее фотография и незнакомый номер, с которого сейчас звонили. Она не ответила. Наконец мелодия оборвалась, и наступила тишина, только чуть-чуть шумели ветви деревьев, покачиваемые ветерком. Малыш проснулся и дергал ножками и ручками. Клара смотрела на свое лицо на экране, на фотографию, сделанную пару лет назад в Сан-Франциско, этим же самым айфоном.

В конверте лежали и другие вещи. Блокнот черного цвета, маленький бумажный конвертик с надписью «Для Клары» и письмо, написанное от руки. Она узнала конвертик, и взгляд ее сразу переместился на часы, которые она носила на левом запястье и которые не снимала ни разу с того самого дня, когда получила их в подарок.

«Чтобы ты всегда знала, во сколько позвонить мне. Я тебя очень, очень люблю. Марк».

Клара, не в силах понять, что означает эта посылка, задрожала. Она никак не могла собраться с мыслями. Интуиция подсказывала, что это чья-то глупая, жестокая шутка, но причины и то, как это можно было сделать, ускользали от ее понимания. Она нервно, отчаянно листала записную книжку, чуть ли не вырывая страницы. Блокнот был полон дат и цифр, которых она не понимала, но Клара успела заметить, что ее имя часто повторяется. Она швырнула блокнот на пол.

Наконец она развернула лист бумаги, сложенный вчетверо. Руки дрожали, и для того, чтобы прочитать послание, пришлось положить его на столик.